Улица в небо

Улица в небо

В дни, когда не выходят газеты, а в редакциях молчат телефоны, пришла новость, которой никто не ждал. Недалеко от Родопского бульвара собралась группа горожан. Оставить свои привычные дела их заставил слух о том, что уже завтра их улица будет переименована.  

Никто из жильцов толком не имел понятия о государственном деятеле, в честь которого собирались назвать их улицу. Ещё меньше они знали о том, чью фамилию она носила прежде — только то, что напоминала не то еврейскую, не то немецкую. Ещё говорили, что её обладатель то ли совершил в предреволюционном прошлом какой-то подвиг на корабле, прибывшем в Петровск-порт, то ли был известным промышленником, построившим в Петровске фабрику. Казалось бы, тревожиться не из-за чего.

А началось с того, что проживающая в квартире на втором этаже 32-го дома (под которой сейчас располагается магазин свадебных платьев) Зюма, а точнее, Зинаида Вебербаум, вспомнила легенду о Тихой улице. Это почти забытая горожанами история об улице, будто бы существовавшей между Маркова и Оскара.  

Говорили, что на одной стороне этой улицы даже в дождливые дни было солнечно, а другая всегда оставалась в тени. Нумерация домов на ней была запутанной, под номером вторым значился дом, стоящий 10-м, а за ним мог стоять 5-й.  Зайдя в любой дом с парадного входа, можно было по коридорам выйти в собственный двор, даже если до него было несколько кварталов. Начиналась она где-то в районе моста, шла вдоль побережья, поднимаясь на Анжи-горку и теряясь где-то на её вершине. Это была одна из тех улиц, что уходят в небо.

Рассказывали, будто в советские годы, вскоре после переименования, Тихая улица пропала вместе со всеми её жителями. Навсегда исчезли лавки, где торговали фруктами и рыбой, дом из жёлтого кирпича с красивыми птицами на фасаде, исчезла тень от большой акации, под которой дети играли в классики. Из распахнутого настежь окна больше не доносились стоны фортепиано, терзаемого соседской девочкой, не звучал с балкона второго этажа голос оперного певца, жившего в начале улицы. Не стало всегда сидящей у ворот вечно зябнущей древней Луизы, кутающейся в поеденный молью и временем плед. Исчезла улица, словно никогда её и не было.

Вебербаум уверяла, что нынешняя Оскара состоит на самом деле из двух ранее существовавших улиц, а её начало и конец не связаны друг с другом. Сомневающимся предлагала пройти улицу от начала до конца, утверждая, что это невозможно. Любой человек где-то между Стальского и 26 Бакинских чем-то отвлечётся, запутается и окажется на соседней улице. Среди её выдумок была и такая: будто бы конец улицы Оскара, где сейчас находится здание ФСБ — оставшийся кусок от той исчезнувшей улицы.

Если спускаться к морю по Горького от Оскара, то следующей улицей будет Маркова. Но так было не всегда. В пространстве где-то среди старых домов между двух улиц есть зазор, который расширяется в определённое время. Переход этот охраняет часовщик в старой тёмно-зелёной будке. Никто точно не знает, но ходят слухи, что он последний из тех, кто жил на той самой Тихой улице. И что когда ему было 10 лет, он заигрался с соседским мальчишкой со Стальского, и так и не смог вернуться на улицу своего детства.

Также поговаривают, будто бы ему известен секрет, как её увидеть. Если в последние дни августа, в послеобеденные часы, встать в тень и смотреть вдоль улицы, можно увидеть, как в дрожащем мареве проступают старые дома, телега с лошадью заворачивает за угол, и кто-то усатый и в кепке удивлённо щурится на вас оттуда.   

Никто давно уже не видел Тихой улицы — ни на старых картах, ни в документах из архивов. Но рассказы Вебербаум то и дело подхватывали жильцы из других домов. Придумывали иногда совсем уже небылицы. Например, что в прошлом веке на Тихой улице пропадали неугодные советской власти люди. А в 30-е здесь якобы случилось событие, после которого в течение пяти дней был снесён целый квартал, а о живших здесь людях запретили говорить. Впрочем, были и скептики, не верящие в легенду. Они утверждали, что люди с той улицы на самом деле никуда не пропали, что например, дядя Жора из 45-го дома давно живёт в Израиле, а виолончелист Михаил Стрецков работает в Москве и его внучка в прошлом году вышла замуж.

Говорили, что, перед тем как исчезнуть, Тихая улица получила новое имя, в переводе с персидского оно значило «человек, владеющий ключами от Ворот». По другой версии, это было множественное число от слова, что на русский переводится как «колодец, не имеющий дна».

Над рассказами Вебербаум жители в очередной раз посмеялись и разошлись по домам. Уже к вечеру того же дня о слухе все забыли. На улице текла обычная суетливая жизнь, и только старуха Вебербаум чуяла в вечернем воздухе, в запахе, принесённом с моря, какие-то недобрые перемены. Первое, что она увидела, проснувшись на следующее утро, — как сверкнула на солнце новая ярко-синяя табличка на стене дома напротив.