03-апр-2018, 00:48
История пословиц и поговорок
В старом Джурмуте есть поговорки и пословицы, которые достались от предков. Но немногие знают их предысторию. Одни звучат очень красноречиво, с аллитерацией, другие несколько коряво, не очень. Мне же по-настоящему интересно распутывать ниточки, которые ведут к началу, к истокам их появления. Кое-что мне удалось распутать, чем я и решил поделиться с вами.Есть такое выражение:
«ЦIал бакьанайги йоана гьобол»
(Гостья может быть и такая, которой нравится плеть).
Выражение используют в том смысле, что гости могут быть самые разные, надо угодить им и обеспечить довольство гостей. Когда я спросил у одного почётного старца из Джурмута, что означает это выражение, в ответ услышал следующую историю.
Было это ранней осенью конца пятидесятых годов прошлого века. В Джурмуте была пора активного сенокоса для колхозов, в селе собрались звеньевые, бригадиры, председатели, уполномоченные из райцентра, которые приходили контролировать колхозников.
Один джурмутовец решил сыграть свадьбу сыну, пока не наступили холода и не закрылся перевал в Цор. Привезли много чачи, зарезали десяток баранов, позвали зурначей и барабанщиков. Стали подтягиваться мужчины на скакунах и пешими, собирались по зову зурны и веселья на вечерний пир к центру аула женщины и молодые нарядные девушки в серебряных и разных украшениях. На небе сияла осенняя луна, особенно яркая в это время. Вокруг костра собрались стар и млад со всей округи, чтобы посмотреть на молодых.
В это время в аул верхом прибыли гости, кто-то позвал со свадьбы молодого председателя колхоза. Оказалось, из района приехал начальник сельхозуправления, работник райисполкома и молодая, красивая женщина — третий секретарь райкома партии. Председатель колхоза коротко отчитался о ходе работы, угостил чиновников и деликатно предложил им пойти к месту, где молодёжь танцует и поёт на свадьбе. Гости согласились. Им отвели почётное место, мужчины-гости и председатель колхоза сели, а секретарь райкома попросила, чтобы её оставили постоять с женщинами.
Толпы молодых людей с разинутыми ртами смотрели на молодую, невероятной красоты женщину — секретаря райкома. Бравые молодцы под бой барабана и зурны один за другим выскакивали и кружились вокруг костра и только после этого знаком — кто кивком головы, кто маленькой палочкой — выбирали себе напарницу для танца. Иногда девушки сами выходили танцевать. Среди этой толпы молодых людей был, оказывается, хулиганистый молодой человек, который напарницу для танца звал плетью, которая висела на запястье. Зная его вольность и некую безбашенность в танце и выборе напарницы, особенно после принятого кахетинского, девушки со смехом расширяли ему круг и не выходили на танец. (Это был Багадур из аула Чорода, друг моего покойного отца. Я как-то рассказывал о том, как по дороге в Богнода лошадь отца сломала ногу, и её застрелили.)
После второго дерзкого трюка Багадура вокруг костра, девушки опять отступили, и он оказался возле красивой гостьи, секретаря райкома, которая не стала пугаться и отступать вместе с девушками. Подвыпивший парень хлестнул по её спине плетью и жестом позвал на танец. Джамаат ахнул от такой дерзости хулигана, повисла неловкая пауза, говорят, даже зурнач замешкался, но через миг продолжил играть. Секретарь райкома от жгучей боли сперва согнулась, потом выпрямилась и, словно лебедь по воде, поплыла лёгким и плавным движением на танец с хулиганом. Они вдвоём кружились вокруг костра, а председатель колхоза, хозяева свадьбы и молодые люди, озверевшие от этой дерзости, с нетерпением ждали конца танца, чтобы наказать глупца, который обидел уважаемую гостью.
Когда они набросились на него после танца, секретарь райкома подозвала к себе председателя колхоза и жёстким образом потребовала не трогать Багадура. Когда спросили у неё после свадьбы, почему она не позволила наказать хулигана, она сказала: «Я устала быть хIакимом, и мне надоело видеть вокруг себя робость и нерешительность мужчин. Хулиганство и плеть Багадура во мне разбудили женщину, хочу быть обычной женщиной, которая ничем не отличается от этих девушек на свадьбе».
После этого случая и родилась в Джурмуте поговорка: «ЦIал бакьанайги йоана гьобол» (Гостья может быть и такая, которой нравится плеть).
* * *
«Маарухъ воана — гьаб гIазу, ЦIоров кIвана — дал гIурусал»
(В горах останусь — тут снега, в Цор (Алазанскую долину) пойду — там русские).
По сей день джурмутовцы используют эту поговорку, когда человек оказывается между двумя безвыходными ситуациями, когда с обеих сторон зло. Когда оба варианта плохи. А предыстория этой поговорки такова.
Как рассказывали предки, Джурмут был вроде кордонной линии по Большому Кавказскому хребту — между имаматом Шамиля и закрепившимися в Грузии русскими войсками в период большой войны ХIХ века. Джурмутовцы воевали всю Кавказскую войну, в состав российской империи вошли в числе одних из последних джамаатов Нагорного Дагестана — в июле 1859 года, после того как пала вся Чечня и многие джамааты Дагестана. Из-за того, что это был очень важный в стратегическом плане участок, и русские из Грузии, и имамат Шамиля старались привлечь джурмутовцев на свою сторону.
Наибы имамата читали проповеди об обязательности газавата и борьбы за веру ради довольства Аллаха после смерти, русские обещали блага и сытую жизнь тут, на этом свете. На зимовку все отары овец Джурмута спускались в тёплый Цор (в Грузию и Азербайджан). А там регулярная армия Российской империи со своими гарнизонами и полной властью над Грузией. Пойдёшь на сговор с русскими — клеймо на весь род и ответ держать перед Аллахом в Судный день. Не пойдешь — другая беда: в горах среди снега сложно выжить. Когда оказался между двумя бедами, в сердцах бросил несчастный джурмутовец фразу: «Маарухъ воана — гьаб гIазу, ЦIоров кIвана — гьадал гIурусал» (В горах останусь — тут снега, в Цор пойду — там русские).
Комментарии (0)