Серые тени южного солнца

Про село Ахты с его мостами, музеями, военной крепостью, бальнеологическим курортом и ежегодным народным праздником «Шарвили», во время которого торжественная процессия преодолевает 222 ступени, ведущие к мемориальной белой ротонде на горе, — написано много. И фотоиллюстраций в свободном доступе предостаточно. Нам тут добавить почти нечего.

Про благоприятный климат с самой большой в республике длительностью солнечного сияния  (аж 2472 часа в год!) и знаменитые яблоки мы рассказывать не будем. И для нас неважно, две с половиной тысячи лет аулу или он на тысячу старше. Об этом пусть историки спорят. А мы снова о личном, о тёплом, о нежном, о сокровенном — о любви к малой родине и к искусству. И о том, что это почти всегда одно и то же высокое чувство.

Обойти вниманием столицу Южного Дагестана в нашем журнальном проекте было никак нельзя, и автором-героем этого материала мог стать только Октай Алирзаев. Признанный художник, выпускник Академии художеств, педагог с многолетним стажем во время «серьёзного» интервью вдруг между делом обронил: «Однажды утром в выходной день отец взял меня с собой за базар. Мне года четыре было, наверное, но я хорошо помню, как мы шли по селу этим солнечным утром, хозяйки как раз заканчивали подметать свои дворы и разбрызгивали воду на улице, чтобы пыль улеглась. Почти у каждых ворот земля была тёмная от этой воды, и в воздухе пахло мокрой пылью, как после тёплого дождя».

Он больше 20 лет живёт в Петербурге, приезжает в Дагестан только в отпуск. Мы не знакомы с ним лично, общаемся по телефону и мэйлу,  и, к сожалению, из его чудесных акварелей, которые так высоко оцениваются на международных художественных конкурсах,  «живьём» я видела лишь пару работ на какой-то выставке и очень давно. Но после этого мимолётного замечания о мокрой пыли солнечным утром выходного дня, извлечённого откуда-то из глубин памяти, становится всё-всё понятно.  О том, как тогда был горд и счастлив маленький мальчик Октай, шагая рядом с отцом, и о том, почему художник Алирзаев Октай Алирзаевич на протяжении многих лет пишет (и всегда будет писать!) серию «Камни предков», и, главное, почему его Ахты выглядит именно так.

Доктор искусствоведения Дмитрий Северюхин отмечает, что в творчестве Алирзаева «помимо прочего, возрождается интерес к этнографическому бытописательству», что расценивается им как несомненное достоинство — в наш-то век неприятия реализма как такового и жанровой живописи в особенности.

«Нет нужды говорить об особенностях технических решений и  умении мастера «организовать изобразительный материал». Давно уже не «нотные заученные гаммы», а «сложная музыкальная ткань», своё образное пространство и область сложных человеческих переживаний стали сутью творчества… Возникает желание погрузиться в мир его образов, почувствовать их эмоциональный настрой, порадоваться его находкам» — так пишет о произведениях Алирзаева художник, зав кафедрой графики Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина Юрий Башкирцев. Так пишет учитель о своём талантливом ученике (в годы учёбы в Академии художеств Алирзаев постигал тонкости композиции именно под руководством Башкирцева). Погружаемся, чувствуем, радуемся.

«Гаммы» Октай «заучивал» в Ахтынской художественной школе под руководством Джавида Алиева — талантливого художника, ювелира, а главное, чуткого педагога. «Мы называли его Джавид-муалим. Тогда художественная школа в селе только открылась, и он собирал группу. Пришёл и в наш класс на урок рисования, посмотрел альбомы и некоторым детям предложил учиться. Мне в том числе. Первые азы рисунка, композиции я постигал под его началом. Мы пытались писать с натуры, много беседовали. Однажды он принёс профессиональный набор красок на занятия — Ленинградская акварель! Это и сейчас лучшие краски, дорогие. В 1977 году их и в Махачкале свободно не продавали, не говоря уже об Ахты. А он дал их нам, детям! Я помню, как он открыл коробку — а там…»

А там — волшебство! Учитель не коробку красок открыл перед учеником, он буквально распахнул перед ним двери в мир искусства. Портрет Джавида-муалима на фоне села — дань памяти дорогому учителю. Октай написал его в 2017 году (спустя ровно 40 лет после окончания художественной школы) к своей персональной выставке, которая так и называлась «Посвящение учителю» и проходила в Ахтынском краеведческом музее. Художник также дал мастер-класс акварельной живописи для учащихся Ахтынской художественной школы. Круг замкнулся. Пришла его очередь открыть перед сельскими ребятами волшебную коробочку акварели.

В основе симфонии — семь нот и переживания, мысли, жизненный опыт композитора. «Сложная музыкальная ткань» художественных произведений Алирзаева соткана из наблюдений, воспоминаний, впечатлений.

Портрет Сулеймана Стальского (см. 4 стр. обложки) — дань памяти великому поэту. Художник написал его спонтанно — вскоре после того, как сгорел Литературно-мемориальный Дом-музей поэта в селе Ашага-Стал. Это был его способ пережить трагедию.

Виды села узнаваемы — вот мост, вот мечеть, вот дома на крутом берегу Ахты-чая, а вот тень у сарая. Сарай, кстати, совсем покосился, того и гляди, упадёт. А вот эти живописные руины, скорее всего, уже рухнули окончательно. В том селе Ахты, которое райцентр с населением в 13 тысяч человек.

У художника  же своё, другое Ахты, в котором он мальчишкой бегал босиком по пыльным улицам. Этот «припылённый» мерцающий колорит создаёт особую, очень уютную атмосферу пейзажей. «Все говорят «юг, юг» — мы живём на юге, но я не ощущаю в нашем краю ярких красок. «Армянский красный» (как на картинах Мартироса Сарьяна. — Прим.) — этого нет у нас. У нас летом горы выжжены солнцем. Сейчас колорит другой: кирпичные и оштукатуренные дома; крыши, покрытые ондулином — синие, красные; асфальт, плитка. А тогда дома, улицы — всё было серое и пыльное».

Да-да, именно так, очень яркое летнее солнце окрашивает камни аула и окрестные горы — не в оранжевый, не в жёлтый, не в красный, а именно в серый, пронзительный, яркий пыльно-серый.