Вместо предисловия

…Перед самым вылетом, когда мы сидели на чемоданах в прямом смысле слова, мне вручили рукопись. Под бордовой тканевой обложкой хрупкие желтоватые листы с выцветшим текстом, набранным на машинке, и между ними вшиты равноправные части повествования — картонные страницы с фотографиями. Надпись «М. Ч.....в» в верхнем правом углу первой страницы не оставляла сомнений, что автор рукописи — мой двоюродный дед Муэтдин Чаринов,  классик лакской литературы, проявивший себя в самых разных жанрах: поэзии, прозе, драматургии, публицистике, литературной критике, литературоведении, переводах… А ещё он был просветитель в самом высоком понимании этого слова.

После окончания Темирханшуринского реального училища Муэтдин преподаёт в родном селе, там же открывает кружок «ЦIубарз» (Новолуние), где объединяется молодёжь для борьбы с неграмотностью, мракобесием. Они выпускают газету, творят, пишут и ставят пьесы, высмеивая в них пороки общества. Они были очень прогрессивны для своего времени, заявляли, что женщине необходимо образование — ведь ей воспитывать детей. Жизнь кипит, революция встречена с радостью, как символ позитивных изменений, несмотря на то, что имущество и имения Чаринова и его родных были экспроприированы.

Молодой советской стране нужны агрономы, и Чаринов отправляется учиться в Бакинский сельскохозяйственный институт, а оттуда — на практику в Крым. В Баку, судя по азербайджанским дневникам поэта, он продолжает баловаться литературой, посещает литературное объединение, печатает первые литературоведческие статьи. Вернувшись в Дагестан, он недолго работает агрономом: литератор побеждает в нём окончательно. И вот Чаринов уже завсектором лакской литературы: составляет антологии лакских поэтов и прозаиков, терминологический словарь, собирает и переводит на русский язык пословицы и поговорки, переводит на лакский произведения разных авторов, особенно классику, продолжает писать стихи и прозу, готовит к печати «Краткий очерк истории лакской литературы», выдержки из которого были впервые опубликованы в журнале «Дагестан» за сентябрь-октябрь 2002 г.

Он был слишком ярким. Крупным. Слишком много внимания привлекал к себе. И конечно, был арестован. В 1936 году Чаринов умирает в тюремной больнице, не дожив до суда. Квартира репрессированного поэта осталась без хозяина: старшие мальчики Муэтдина скончались, пятилетнего малыша забрал к себе брат поэта, мой дед Абдулла Чаринов. Во время хрущёвской оттепели он занялся реабилитацией поэта, вызволил из архивов НКВД хранившиеся там архивы брата. Хотя имя поэта было запрещено, многие его произведения ушли в народ. Классический случай — чариновский гимн лакцев: его продолжали петь, не упоминая имени автора. До сих пор многие считают его народной песней.

Всё это объясняет, почему брать такую ценность с собою в багаж я не решилась (самолёты взяли моду падать, да и нехорошо путать личный карман с народным). Только и успела в спешке нащёлкать на телефон страницы.  

Уже в Болгарии, ковыряясь в гаджете, увидела название рукописи. Сразу вспомнилось, что в статье о Муэтдине Чаринове литературный критик Наталья Капиева упоминала его книгу «Цветные шарики». И тут же память выдала неизвестно откуда выуженную информацию, что он не хотел публикации этой рукописи при жизни.

Подзаголовок «Повесть из жизни Никитского сада» намекает на её документальность. И действительно, в тексте   есть много документальных моментов пребывания практикантов-агрономов в Крыму: например, известное землетрясение 1927 года, истории, связанные с ним. Есть статистика по погибшим, масштабы разрушений по городам и даже подробное описание научной деятельности в Никитском саду. Повесть проиллюстрирована снимками и открытками: когда речь идёт о красотах Ялты, страницы украшают фото-пейзажи; после землетрясения фотографии фиксируют разрушения, переселение практикантов. На оборотной стороне некоторых фотокарточек реальные имена и фамилии тех, кто на них запечатлен.

Главного героя повести зовут Джемиль и от него к автору ведут прямые нити — он обсуждает с возлюбленной свои пьесы «Габибат» и «Будущий век» («Габибат и Гаджияв» и «Будущий век» — пьесы М. Чаринова). Совпадают факты биографии — учёба в Баку на агронома и практика. Совпадает и поэтическая направленность героя и автора — в романтичное творчество Чаринова теперь вселяются гедонистические мотивы. Горец легко вписывается в чужую культуру, не насаждая своего, и в то же время не растворяясь в ней, что-то принимая, а где-то чётко выставляя культурные флажки. Возможно, автобиографичность повести и была причиной её долгого пребывания в столе. По рукописи заметно, что автор возвращался к тексту, подчищал стиль, затирал слишком смелые шутки. Но, по всей видимости, завершить работу ему не удалось.

Даже в таком виде повесть интересна не только как один из первых опытов русскоязычного творчества дагестанцев и яркий документ прошлого, но и как неосвещённые и неосвящённые грани личности великого лакца.