Марьям и её дети

Дом

Наида Хаспулатова 

Марьям и её дети

Восемь детей Марьям Зайналабидовой ещё совсем недавно жили в детских приютах. Жизнь к этим крошкам оказалась удивительно жестокой с первых же дней — все они родились с нарушениями здоровья. И всех их, — что может быть ещё хуже? — в роддоме бросили родители. Что их ждало?

Сегодня за брошенными, но здоровыми младенцами в Дагестане очередь. Говорят, что усыновить такого обойдётся в сумму от полумиллиона до миллиона рублей. Больные дети никому не нужны. Брошенные родителями, они сначала попадают в детский приют, потом — в интернат для детей с тяжёлой умственной отсталостью «Забота». Все, кто там был хоть раз, никогда не забудут гнетущего впечатления и чувства безнадёжности от вида обитателей интерната — мальчиков и девочек, которые не могут нормально ни ходить, ни говорить. В 18 лет их переводят в дом для престарелых и инвалидов, там они и доживают свой век среди стариков, тоже выброшенных на обочину жизни. Но у этих стариков есть хотя бы воспоминания о счастливых днях. А брошенных больных малышей никто ни разу не обнял, не поцеловал. Нет ни единого человека на свете, который бы их любил.

Марьям решила изменить судьбу этих детей. Теперь у восьми малышей есть дом, братья, сёстры, многочисленная родня. И, главное, есть мама, которая любит, заботится, носит на руках, обнимает и целует. Когда мы приехали к ним, нарядные малыши сразу же потянулись навстречу. В большой светлой комнате места хватает и детям, и взрослым. И все постоянно подбегают к маме, — чтобы обняла, сказала доброе слово. Двухлетняя Фатима не слезает с её коленей.

Почему она решила взять чужих больных детей? Марьям объясняет: не должны дети жить без семьи. И в её сердце так много любви и желания заботиться о ком-то, что трое родных детей не смогли эту нежность исчерпать. Они с дочкой увидели приёмных детей у своей родственницы, начали ей помогать. И вскоре решились взять таких же.

— Такой порыв был… Мы все решили приёмных детей взять: подружки, родственницы, двоюродная и родная сёстры. Я своих детей уже вырастила, но сидеть без дела не могла. Вначале хотела здоровых девочек взять — у нас в тухуме мало девочек, а когда пошли в Дом ребёнка, там здоровых детей практически не было, и Маймусат Насибова взяла двух больных девочек. Мы с дочкой к её девочкам ходили в гости, обнимали их, помогали, и решили тоже взять больных детей. Мой младший сын сначала был против, но я своим детям сказала: «Вы никогда ни в чём не нуждались, давайте сделаем так, чтобы и они ни в чём не нуждались, — дадим им дом, семью».

Всё оказалось гораздо сложнее, чем мы думали. Мы прошли школу приёмных родителей, и поехали в Республиканский дом ребёнка в Махачкале, выбрали детей. Тяжело было их забирать, было какое-то непонятное сопротивление директора Дома ребёнка Патимат Абдурашидовой. Идём смотреть ребёнка, а врачи говорят: «Нельзя брать, слишком тяжёлый». На нас даже написали, что мы психически больные. В итоге мы с прокурором туда пошли. И органы опеки Гергебильского района были против. Глава района  — мой двоюродный брат — тоже был против; наверное, боялся ответственности — дети-то больные. Даже на заседании Совета сказал: «Я против передачи детей в семьи, в детдоме им лучше, там врачи круглосуточно». Нам тогда помогла начальник отдела опеки и попечительства Кировского района г. Махачкалы Ума Мусаева.

Я сразу взяла пятерых мальчиков: Ислама, Камиля, Мухаммеднура, Саида и Гамзатика. Диагнозы — ДЦП, синдром Дауна, гемофилия, нет руки и почки. Они не могли ходить, разговаривать, мы их на руках носили. Нам твердили: они у вас не выживут.

Сейчас мальчики бегают по комнатам, говорят, с удовольствием общаются и с родными, и с гостями, которых всегда много в этом доме. Понятно, сколько сил пришлось вложить Марьям и её семье, чтобы дети развивались, ходили и говорили. И быть с ними рядом, видеть, как они растут, помогать им — счастье её жизни. Чтобы обеспечить малышам все условия для лечения и учёбы, Зайналабидовы купили земельный участок в Семендере, построили два больших дома. Дети с гордостью показывают свою большую игровую комнату, заваленную игрушками, три большие, светлые нарядные спальни.

Шестым ребёнком стала шестимесячная Фатима. Сейчас она, как и полагается младшенькой, всеобщая любимица, уверенно устраивается на колени к взрослым, начинает что-то лопотать на своём детском языке, пробует отнять игрушки у мальчиков. Любимая дочка, не слезающая с маминых коленей, на вид кажется здоровой. Хотя всё не так хорошо.

— Когда Фатиму забирала, — вспоминает Марьям, — у неё в 6 месяцев голова крохотная была. Вот уже два года почти не сплю — выхаживаю её; скоро на волчью пасть будем операцию делать. Бойкая девочка вышла, но у неё отставание в развитии. Ей два с половиной, а отставание почти на год. Но ухаживать за больными детьми не тяжелее, чем за здоровыми. 

Своих последних девочек, Зумруд и Зухру, уже достаточно больших — с глубокой умственной отсталостью, она взяла из дома-интерната для умственно-отсталых детей «Забота».

— Они неходячие были, Зухра к тому же очень агрессивна — всё время кричала. Сейчас успокоилась, остепенилась, обнимает, целует, хочет посуду убрать, помыть. Потихоньку, но приучаю. Даже самые больные дети дома меняются, крепче становятся. В интернате вставать с постели не хотели, у нас много двигаются. Им любви не хватает, может, оттого они как одичавшие. Говорят, что нянечки в детских домах их на руки не берут, режим такой. В селении часто бываем, там воздух, природа, простор. Родня уже от первого шока отошла, теперь муж очень помогает. Моя мама к ним как к внукам относится, иногда кого-нибудь забирает к себе домой; кругом родня, соседи, знакомые. Это же хорошо, когда у ребёнка много близких и любящих людей. 

Любого ребёнка можно усыновить, любой ребёнок хочет любви и ласки. Говорили, они у меня на руках умрут… Но вот же, разговаривают, танцуют. Я люблю их как родных, лелею, холю, дрожу над маленькой Фатимкой. Они настолько беспомощные. 

Я на своих детей ни разу в жизни голос не повысила, считаю, что это унижает их, и на приёмных никогда не повышаю. Они это чувствуют: вся агрессия, принесённая из детского дома, постепенно уходит.

Больная тема — а что дальше? Инвалиды, находящиеся на попечении государства, до совершеннолетия находятся в специализированных детских домах, а в 18 переезжают в дома инвалидов до конца жизни. Именно это больше всего пугает и родных и приёмных родителей. Если здоровый человек лет с двадцати уже может быть самостоятельным, то эти дети, к сожалению, жить одни никогда не смогут. Хотя, по закону, опека над детьми только до 18 лет, Зайналабидова никому отдавать их после совершеннолетия не собирается.

— Я своим детям говорю: «Если я умру, умоляю, не отдавайте их обратно в детский дом. Поделите между собой, наймите няньку». Я хочу им всем профессию дать, девочек отдам на кулинарные курсы, для мальчиков мастерскую откроем. Двух мальчиков даже женить можно будет, они хорошо адаптировались. Надомное обучение организуем. 

Кажется, любовь и нежность в сердце этой благородной женщины неисчерпаемы. Когда она лежала с детьми в детской больнице, познакомилась с маленьким 4-летним Рамазанчиком:

— Очень тяжёлый ребенок, на паллиативной койке. Я к нему хожу, разговариваю, очень красивый мальчик. Хочу его забрать. Но суды не удовлетворяют требование о лишении родительских прав, а без этого пособие по опеке выплачивать не могут. Я-то готова бесплатно его воспитывать — сколько ему ещё отмерено, поживёт в семье, в любви.

Пример оказался заразительным. Воспитывать детей Марьям помогала родная дочь. Несколько месяцев назад она вышла замуж, причём будущие родственники с удовольствием познакомились и принесли подарки всем приёмным детям. И молодая пара недавно объявила родителям, что они со временем обязательно возьмут приёмных детей. Свои, конечно, тоже будут… Новая семья дочери их решение полностью поддержала.

Почему совсем молоденькая девушка так решила? Доброта и сострадание наследственны? Или помогать — действительно счастье? Давно я не видела взрослого человека с такими радостными и спокойными глазами. Родных детей любить не сложно, это инстинкт, а чужих — надо действительно иметь огромное сердце. И очень много доброты.

Самое поразительное, что таких женщин становится всё больше. По словам начальника отдела опеки и попечительства Кировского района Умы Мусаевой, в очереди более 400 желающих взять ребёнка. Перестали приёмных родителей пугать и детские болезни — в интернате «Забота» разобрали большинство детей. При этом от своих детей стали отказываться гораздо реже.

Дагестанцы вроде бы всегда отличались большой любовью к детям. Но при этом и детские дома в республике тоже были всегда. В девяностые в них было более 600 детей — статистически в несколько раз меньше, чем в среднем по стране, но всё равно очень много. Мне много раз приходилось бывать там по работе, оттого и сомнения были в чадолюбии земляков — более 90 процентов брошенных явно наши.

Сейчас ситуация кардинально поменялась. И бросать детей стали гораздо реже, появилось очень много желающих забрать детей, причём с любым здоровьем. По словам начальника отдела по защите прав и интересов детей Министерства образования и науки РД Джамала Атаева, сейчас на попечении государства в Дагестане находятся 143 ребёнка. Были закрыты два детских дома. Вернее, избербашский детдом передали под детсад, из дербентского — сделали школу приёмных родителей.

В приёмных и опекунских семьях воспитываются 4 906 детей. Часто, в случае смерти родителей, детей забирают родственники: бабушки, дедушки, тёти, дяди. И, вопреки разговорам, здесь нет корысти. Пособие по опеке в Дагестане — самое маленькое по стране.

Усыновляют в основном достаточно молодые бездетные пары. Зато в опеку чаще берут женщины, которые уже вырастили своих детей. Наши специалисты констатируют, что в семье ребёнок намного лучше себя чувствует. В семье другое внимание к этому ребёнку, у него глаза начинают гореть — дети меняются абсолютно.

Замминистра образования Темирхан Халилов рассказывает, что в целом по стране наблюдается тенденция на сокращение воспитанников детских домов.

— Очень много дагестанцев, желающих взять ребёнка, — подчёркивает Халилов. — Я думаю, берут в основном из религиозных соображений, исходя из нашего менталитета, воспитания. От инвалидов стали реже отказываться биологические родители, так как есть специализированные школы, больше возможностей лечить и развивать ребёнка. Вместе с тем стало больше аутистов, но школы аутистов у нас нет.  А она обязательно в республике нужна. Инклюзивное образование начали внедрять, но пока только начинаем. 

Жизнь детей, которых взяли в семьи из детского дома, меняется. В детском доме не прививают ответственность, привыкли, что все их жалеют. У ребёнка из детского дома социальная адаптация совсем другая. Главное, дети счастливы, не было случаев, чтобы дети просились обратно. Приёмные родители отказываются от детей, но очень редко, 2–3 случая в год. Иногда мы читаем про издевательства над детьми в приёмных семьях. В республике такого не было.

Кажется, дагестанское общество становится толерантнее и гуманнее. Ещё лет 20 назад внебрачный ребенок был основным источником пополнения детских домов. Сейчас приходит понимание, что именно бросить родного ребёнка — настоящий грех. То же и с инвалидами. Как бы тяжело не было, посвятить свою жизнь ребёнку, который никогда не будет гордостью семьи, умным, красивым, успешным. А любить просто за то, что это твой ребёнок, который не виноват в своём несчастье.

А такие женщины, как Марьям Зайналабидова, — успешные в бизнесе, карьере, матери здоровых детей — захотели сделать счастливее жизнь больных детей, которых предали их собственные родители. Говорят, из религиозных соображений… Вряд ли в жизни этих добрых и порядочных женщин были столь тяжкие грехи, чтобы вот так их искупать. Только огромная доброта, которой хватает на всех.

Восемь детей Зайналабидовой и сотни других, обречённых в безысходном одиночестве лежать на своих койках в детском доме, бегают сегодня со счастливыми лицами по большому красивому дому, тянут руки к Маме. Которая всегда обнимет, поцелует, поможет.