Страсть к морю

Страсть к морю

Я жил в Морском переулке. Да, он так и называется. Но о нём мало кто знает, хотя вроде бы город у нас приморский. Нет у нас ни Штормовых улиц, ни Прибойных переулков. Ну хотя бы проезд Лещей или проспект Чёрной икры был бы, что ли. Ха-ха. Зная, какой у нас народ, я думаю, что в проезде Лещей всем бы этих самых лещей бы и раздавали, а на проспекте Чёрной икры жили бы самые крутые мафиози. Мой Морской переулок есть, да улица Приморская неподалёку. Раз-два и обчёлся. Фигня, в общем. Ах да, ещё рядом со мной дом-корабль, который, как говорят, построил себе перс-моряк на старости лет.

…Из моего окошка видно порт и море. Море было то бирюзовым, то серым. Но оно было, было рядом. И, проснувшись утром, когда не надо было идти в школу, закинув в желудок горбушку хлеба с куском масла сверху, — намазать ножом терпения не хватало, я бегом нёсся вниз к морю. Миновав железку, бежал по Портовскому шоссе в рыбный порт. Забора как такового не было, и я пробирался на какое-нибудь пустое судно и представлял себя капитаном.

Рядом была и военная база. У нас же городок маленький — всё рядом, всё близко. Мне так хотелось пробраться на военные корабли. И это было, наверное, возможно, подплыть — всего ничего. Но я понимал: поймают и отведут к родителям, тогда прощай прогулки в порт. И я грустно любовался на военные корабли и матросов, изредка махая приветливым матросикам рукой.

Часами я стоял у корабельного компаса в рубке какого-нибудь из судов. Я пока не понимал особо его устройства, но твёрдо решил добыть книжки и прочитать. Или спросить у кого.

Постепенно я освоил все заброшенные и не очень, но пустынные кораблики у берега, и, конечно же, мне хотелось в море, а не стоять у берега и мечтать. На меня в порту мало обращали внимания. Думали, наверное, что я чей-то сын, и я мог ходить куда угодно. Главное, не пробираться украдкой, а идти смело. Как к себе домой. Раз, и ты уже на борту. А если отшвартуется, что тогда? Сигану за борт, благо плавал я как рыба. Всего и делов.

И ведь так и случилось. Я был на борту сухогруза, когда понял, что он отчалил и уходит. С кормы прыгать нельзя, затянет под винты. А может, и нет, но я где-то об этом читал. И, пробежав мимо испуганного матроса на середину корабля, я прыгнул в воду. Он было заорал что-то типа «человек за бортом!», но, увидев, что я спокойно плыву, замолк. Я помахал ему рукой и резво поплыл к берегу. В порт решил не соваться, мало ли кто там видел мой прыжок. Хватит с меня на сегодня приключений, подумал я, и, выбравшись на берег у маяка, направился по узкой полоске волнолома на пляж.

Жара. Пока неспешно прогуляюсь по пляжу, обсохну, а потом айда домой. А то что-то голод подступает...

— Паря, у тебя шо, трусов нет?

Ехидный окрик вывел меня из полусна. Это был дядя Сёма, старый одинокий мужик, живший совсем недалеко от меня. Он был с удочками.

— В одёжке чё нырял-то? Или рыбку золотую увидел да поймать хотел? — улыбался он.

— Ну, теперь вы попытайтесь поймать её, дядь Сём, — передразнил его я.

— Идём со мной, — предложил он, — у меня аж три удочки, мож, чё поймаем. Ты рыбачишь?

— Нее, никогда ещё, у меня удочки нет.

— Ну чего ж ты так? — ухмыльнулся Сёма. — В порт бегаешь вон каждый день, а рыбку не ловишь. Сразу хочешь сетями?

Дядя Сёма засмеялся.

— Идём, — сказал он и пошёл по пляжу.

Мы шли по самому краю прибоя, в море было полно купающихся. Мы, одетые, как-то необычно выглядели в этом голом мире. Но постепенно песчаный пляж закончился и пошли огромные валуны. На камнях то тут, то там торчали удочки и мужики. Перездоровавшись со всеми, мы выбрали свободное местечко

— На, держи, — вручил мне одну из удочек Сёма.

Я впервые держал в руках удочку и не знал, что и как с ней делать. Пока я её рассматривал, дядя Сёма закрепил две другие и принялся за мою.

— А можно я эту крепить не буду, а буду сам ловить? — попросил я.

— Давай, — согласился он и улыбнулся. — Устанешь только. Ну тебе так интереснее, конечно.

Ловить мы стали на кукурузу, черви тоже были, но, видимо, мало, и их Сёма оставил себе. Я настроился было на долгое сидение, но как-то попёрло, что скучать не пришлось. Наловили кучу бычков, несколько тарашек, двух окуней и даже одну кефаль. Время пролетело незаметно, я давно обсох. Ведёрко, которое принёс с собой Сёма, было полным.

— Да тебя с собой на рыбалку брать — святое дело! — довольно щурился Сёма. — Лады, надо и пообедать, — сказал он, доставая из сумки сковородку и эмалированную чашку. — Ты беги, насобирай палок, а я пока почищу пару-тройку.

— Да у вас всё готово! — обрадовался я, наблюдая, как он достал складной перочинный ножик и умело разделывает наиболее крупные тушки.

— А ты думал, — засмеялся он. — Мне, что, отсюда в столовку ходить? Сковородка да маслице, всего и делов.

Я побежал по берегу, меж камней то тут, то там попадались дощечки да коряги. Разведя костерок под камнями, мы пожарили целую сковородку.

— Везёт тебе с морем, или море любит тебя, — философствовал Сёма. — Редко такая рыбалка бывает.

— Да, я хочу в море ходить, — мечтательно произнёс я, наблюдая вдали проплывающий корабль. — А когда буду на берегу, то буду с вами тут рыбачить.

— Рыбалка дело хорошее, — согласился он, — успокаивает, и пропитание опять же. Вот я пенсию не трачу, считай, на еду. Из того, что наловил, половину продам сейчас, хлеб куплю, то, сё. Ты тож, чем в порту пропадать, на рыбалку ходи. Времени ж много, лето, каникулы.

— А я и туда и сюда успею, — уверенно сказал я.

— А удочку я тебе дам, — пообещал Сёма. — Есть у меня в сарае, вполне рабочая.

Сытые, мы, неспешно пробираясь меж камней, поднялись с моря наверх. Через забитый народом парк прошли на свой район. Открыв скрипучую дверь старого сарая, Сёма достал покрытую толстым слоем пыли удочку. Протёр её какой-то тряпкой и вручил мне:

— Держи, рыбак.

Оттуда же вытащил маленькое ведёрко, сполоснул во дворе под краном и закинул мне несколько рыбёшек из своего.

— Не надо, дядь Сём, — запротестовал я.

— Да ты молчи, — успокоил он меня. — С тобой у меня сегодня улов шикарный был. А так ты мамку обрадуешь. Чай не зря весь день пропадал не пойми где.

И я побежал домой, представляя, как буду вручать рыбу мамке, и её радость, что её сынок хоть что-то принёс в дом.

Что ни говори, удачно я нырнул с кораб­ля. Посейдон меня заметил.