Лирика

Александр Селимов

 

Александр (Селим Азимович) Селимов, американский поэт, писатель и литературовед, доктор филологических наук и профессор Делавэрского университета, лауреат почётной премии международного литературного конкурса Виктория Урбано (Чикаго, США 2018) и серебряный медалист фестиваля фестивалей ЛИФФТ (2019).

Родился в Махачкале, учился в 1-й и 34-й школах. В 1986 году окончил ФИЯ Дагестанского университета по специальности «французский язык и зарубежная литература»; написал дипломную работу под  руководством профессора Н.В. Мелик-Саркисовой на тему «Художественная оригинальность романа “Сто лет одиночества” Габриэля Гарсия Маркеса». 

Работал военным переводчиком в отделе международных отношений Министерства вооружённых сил Республики Куба. В 1990 году поступил в магистратуру Делавэрского университета в США, после окончания — в докторантуру Пенсильванского университета. В 1996 году защитил степень доктора философии по специальности «испанский язык и литература». 

Преподаёт испанскую и латиноамериканскую литературу в Делавэрском университете. С 2008 по 2010 был избран сенатором, с 2010 по 2012 — президентом сената Делавэрского университета; также является почётным членом Союза писателей  и художников Боливии и почётным послом культуры ЮНЕСКО. Автор книг и литературных статей, опубликованных в Испании, США, Канаде, Южной Корее и Азербайджане.

Стихи Александр начал писать на русском языке ещё в юношестве. Во время службы на Кубе перешёл на испанский язык. Долгое время стихи оставались способом развлечения и одновременно отдушиной для переживаний, связанных и с личной жизнью на чужбине и с воспоминаниями о родном Кавказе. 

С годами Латинская Америка и испанский язык становились всё ближе, и стихосложение стало изменяться коренным образом. Стихи перестали быть взглядом чужестранца, они стали отражать взгляд на жизнь изнутри, взгляд человека, который начал чувствовать свою принадлежность к ранее чужому миру. Литературный переводчик и профессор Йельского Университета, Ноэль Валис, кубинский поэт Амаури Гутьерресс и костариканская поэтесса Анна Истару высоко оценили стихи А. Селимова. 

По словам выдающегося испанского литературного критика и писателя Анжело Эстебана, «поэзия д-ра Александра Селимова колеблется между кризисом и восстановлением близости, между отсутствием и присутствием, между прошлым и настоящим, между «тобой» и «самим собой». Мы находимся в присутствии одного из самых аутентичных голосов в панораме современной поэзии на испанском языке, который, как дополнительная заслуга, полностью интегрировался в языковое сообщество и культурную самобытность, далёкую от своих корней».

 

 

 

Лирика

 

Из сборника

«ОКНА В ДРУГИЕ ТЕЛА»

 

НОКТЮРН

 

Я куплю пригоршню звёзд

в синем киоске у старого парка.

Привяжу их друг к другу тоненькой верёвочкой,

чтобы они вместе взлетели,

и отпущу

просто так.

А сам пойду потихоньку,

и когда уже настанет вечер

буду любоваться их отблеском

в водяном зеркале луж.

 

 

ОСОЗНАНИЕ

 

В тёмной отшельнической келье,

капризно сделанной из воды, соли и костей,

живу, не рассчитывая на вечность.

Мне будет достаточно

достойного прощания

и поцелуя судьбы

на пороге перед дверью,

где кончается время.

 

 

НА БЕРЕГУ

 

Мне нравится быть сегодня

и здесь

на тёплом морском берегу,

среди яркой зелени пальм,

приветствующих меня

ленивыми поклонами.

 

Радует послушный аромат

крема для загара,

раздуваемый ветром.

 

Солнце проводит летней кисточкой

по телам,

по всей этой еле прикрытой плоти,

подрумянивая лица, груди, спины

и ягодицы,

отдающиеся с эротическим вожделением

неуловимой солнечной ласке.

 

 

СВОБОДА

 

Не грусти, дружище,

хоть уже поздно

и громко бьют в барабаны у соседей!

Распахни окна

и вкуси

вечерний аромат тропиков

и звуки африканского наследия.

Пусть радуется

каждая клетка в твоём теле,

и о работе ты забудь,

и о делах,

ведь это завтра!

Не хочешь стать кубинцем этой ночью?

Ты руки возложи на кожу звонкую,

сыграй,

отзовись эхом

и стань порывом ветра.

 

 

ПРИГЛАШЕНИЕ

 

Не хочешь сесть со мной

в весенний поезд?

Вот-вот он отойдёт...

Куда?

Какая разница?

Пойми,

не ясность направления нужна,

а стук колес,

гармония ветра.

 

Что? Нет больше в бизнес-классе мест?

Не будем так чванливы,

срок истекает

скоро испить до дна

придётся чашу нам

предложенную свыше.

 

Давай не думать о поникшей коже,

не будем замечать морщин

ни седины,

отбросим все предлоги и оправдания,

поднимем взор

без страха уколоться.

Пусть отголоском света нам навстречу

взлетит шальная мысль:

мы всё ещё юны

шальная мысль, она ведь не угасла...

она живёт

в тепле гранатных губ.

 

Давай оставим за плечами память

всех юбилеев, праздников и дат,

паспортных данных хлам,

и дней рождения,

не важно, сколько было их у нас.

 

Представь себе,

что перед нами первый миг

как капелька в большой реке

и новой цветной жизни

 

пусть бабочки встрепнутся,

как в том полёте жёлтом,

что у Маурисио Бабилония был.

 

Под шёпот крыльев их

мурашки наших тел соприкоснутся

и нам не стоит ничего бояться

чернильный воздух режут фонари.

 

И снова вижу  

в твоих зрачках скачут рассветы,

кусать они готовы воздух в той одышке,

случившейся

не бегая по лестнице

наверх. 

 

 

ВДОХНОВЕНИЕ

 

Рассвет из тысячи тропинок,

и каждая из них

уносит в новое пространство,

туда,

где столько ненаписанных страниц

в терпеливом ожидании

своей очереди.

 

Белые тополя безмятежно чеканят дни,

и кто-то

уже снимает слова с их веток,

не думая о том,

поспели они или нет.

Вот тут какие-то силуэты

бродят в чёрном пламени,

кому-то дали лодку и весло,

трибуну,

пьедестал...

там кто-то мечется

на неподкованном Пегасе,

обломанные перья

роняет по пути...

 

Но если между пальцев

у тебя

источник вдохновения искрится,

плюнь на всё,

не упускай свой горизонт

или мираж.

 

 

Из сборника

«ВЫЗОВ»

 

 

ДНЕВНИК ТАНИ САВИЧЕВОЙ

 

Каждый раз, когда ещё одно имя

пропадало в трещинах времени

среди стен,

обитых каждодневным ужасом войны

и пустым ожиданием хлеба,

ты стирала боль отсутствия

вцарапывая строки

в штукатурку ленинградской квартиры.

Эти страницы,

как капельки света среди

потухших свечей

выжжены памятью

на коже зимы 44-го.

 

 

ВОЙНА

 

Голод и боль в глазах.

Коленки прижаты к груди.

В темноте затаился страх —

нет надежды на ночь впереди.

Подожди, я сейчас вернусь, —

прошептала, обняв её, мать.

Но был шум и крик во дворе

и застыл зимний воздух опять.

Оборвав тишину в подвале,

сапоги распахнули дверь,

вздрогнув, руки ребёнка упали,

влившись тенью в реку потерь.

 

 

КАСПИЙСКИЙ ВЕРЛИБР

 

В памяти,

забрызганной ностальгией

пробуждается аромат летнего песка

и водорослей.

За белизной хохолков Каспия,

в дымчатых хлопьях рассвета,

прорезается силуэт Тарки-Тау —

застывший, словно лайнер

на якоре вечности.

Протягиваю руки и трогаю воду,

круги разбегаются под пальцами.

Детский смех

солнечным зайчиком

скачет по морской ряби.

Сквозь закрытые веки узнаю небо,

облака, ветер,

образы прошлого.

Превозмогая дрожь в мышцах

и неземное притяжение,

липнущее

гроздьями песчинок к ступням,

взлетаю,

птица без крыльев,

в эхо голосов,

в котором меня давно нет.

 

 

ЯНВАРСКОЕ ПРИЧАСТИЕ

 

Январь скользит по окнам

в доме моего детства,

оставляя ледяные узоры и кружева

на стекле.

 

Просфора изморози

на детском язычке.

 

Дышу на стекло

и открывается дверца в капризном рисунке

проявляются ветви сосен,

согнувшиеся под тяжёлой ношей снега.

 

Я слышу отдалённо

голос бабушки:

«Отойди, простудишься!»

Её пугают сквозняки,

застарелый холод.

 

Это зимнее причастие

ещё пока не метафора,

а просто время года.

 

 

ОСОЗНАНИЕ

 

Всплески пыли

методичное постукивание по стенам

не дают поднять головы.

 

Отвечаю, не глядя,

знаю, что там,

на другой стороне оврага,

сидишь ты

в узкой чёрной пасти,

ожидая меня.

 

Уже год караулишь,

в надежде войти

в моё тело и кости

дробящим, кровавым винтом.

 

Конечно, я понимаю,

что нет в тебе ненависти.

Это просто работа.

Ты есть, потому что есть я.

Всё просто.

 

Затихла стрельба, и выждав немного,

выглядываю

короткий свист как плевок

О да...

наша встреча с тобой

это сегодня.

 

 

БЕССОННИЦА

 

Пули обрушиваются на окна

и кусают стену.

Три мака прорастают на твоей груди.

Мгновение назад

ты шёл спокойно,

гимнастёрка расстёгнута,

ленивый «калаш» на плече.

 

А сейчас ты на полу,

покрытый битым стеклом

и брызгами бетона.

Синева застыла в твоём взгляде.

 

Сон прогуливается на расстоянии

и не подходит.

 

 

ВАШИНГТОН ДЦ.

 

Пустота в душе,

с дембельской сигаретой в руке

я шатаюсь по городу,

набитому безделушками.

Санта Клаусы улыбаются в витринах,

цветные огоньки подмигивают прохожим,

праздничный амбианс на улицах и в домах.

Красные носки свисают

на углах камина.

Ребятишки украдкой поглядывают

на новогоднюю ёлку.

 

“We wish you a Merry Christmas 

                            and a happy New Year.”

 

Стоилa ли того смерть тысяч иракских детей?

 

На экране лицо Мадлен Олбрайт

среди манекенов с ледяными взглядами.

Ей не бил в лицо ветер с песком,

запах гари

и сгоревших тел,

да и цифры — это просто статистика.

Для неё — “да, игра стоит свечей”

 

Падают снежинки на тротуары,

сыплются бомбы на Ирак.

 

“We wish you a Merry Christmas 

                            and a Happy New Year.”

 

 

Из сборника

«ПОСТФАКТУМ»

 

 

САНТА МАРИЯ ДЕЛЬ МАР

 

Ты идёшь у самой воды

навстречу уходящему солнцу,

ступни погружаются в песок

среди полосок морской пены.

Волосы празднично теребит

вечерний бриз,

и они развеваются как флаг

цвета пшеничного колоса

вокруг твоего лица,

словно писанного с иконы.

 

Ты поднимаешь голову

и замечаешь меня,

опытный взгляд

стреляет на мои очки и часы,

и тебе сразу понятно,

что я иностранец,

один

вне сезона

на этом пляже в восточной Гаване.

Подходишь с улыбкой,

загорелые бёдра

ягодки на груди

взъерошивают воображение.

 

Но таинство быстро погибает

в прагматизме твоего предложения.

Пытаюсь перевести всё в шутку,

предлагаю тебе прогуляться по набережной,

поужинать,

пощекотать звёзды ночным смехом

и нерифмованными строчками,

почитать и послушать стихи.

 

Ты удивлённо смотришь на меня,

как будто бы в сомнении,

и вдруг смешинка прозревает в твоих глазах

и ты кокетливо меня бьёшь по руке,

кивая головой:

«Ладно, шалунишка, пойдёт,

но только смотри,

эта фантазия тебе обойдётся дороже».